Алхимия в Чехии

Испокон веков Прагу считали центром оккультизма, европейским аналогом Вавилона, воротами Бога. Отдельные сюжеты из темного прошлого города служили основой для написания литературных произведений. Авторы пытались передать странную атмосферу, заполненную непостижимым духом греха, который бродит по этим улицам днем и ночью. Он ищет воплощения. Он висит в воздухе, но мы не видим его. Он вдруг внедряется в какую-нибудь душу и, прежде, чем мы можем опомниться, - уже теряет форму. Все исчезает. И только смутные вести о каком-нибудь происшествии доходят до нас .

Кажется, что здесь достаточно сделать шаг в нужном направлении, чтобы очутиться по ту сторону реальности. Кафка одновременно любил и ненавидел Прагу: …она не отпускает, - писал он. - У этой мамочки есть когти. Приходится подчиниться или… Вот если бы подпалить ее с двух сторон, от Вышеграда или от Градчан, тогда, возможно, мы бы освободились . Весомый вклад в создание репутации города как двери в потустороннее внесли алхимики, изготовители золота. Они более или менее успешно внушали своим современникам, что располагают секретами, с помощью которых можно перевернуть мир. Одним из таких легковерных современников был австрийский император Рудольф II, переехавший в Прагу из Вены. Король алхимиков расположился в Старом дворце. Самой большой его достопримечательностью был Вацлавский зал длиной 62 метра. В XVII веке зал считался самым большим светским помещением Европы. Здесь избирались чешские короли, а во время турниров, проводившихся внутри дворца, стены зала отражали стук копыт галопирующих лошадей. Чтобы рыцарь мог попасть на ристалище в полном боевом облачении, не слезая с коня, средневековый архитектор спроектировал специальную лестницу без ступеней.

Свою резиденцию Рудольф II превратил в музей. Дворец украшали 3 000 картин и 2 500 скульптур, стоимость которых была выражена головокружительной суммой в 17 млн. гульденов. Страсть императора не ограничивалась только изобразительным искусством: он собирал часы, научные приборы и весьма сомнительные реликвии, например гвозди из Ноева Ковчега или флакончики с прахом, из которого Бог якобы сотворил Адама. Излюбленным развлечением императора были сеансы по оживлению мертвецов и вызыванию душ умерших. Рудольф был нелюдимым и психически неустойчивым человеком, часто впадающим в депрессии. Он предпочитал уделять внимание не проблемам страны, а толпе шарлатанов, которых пригласили в Прагу. Часть из них жила на Золотой улочке. В тесных домиках, где рукой можно достать до крыши, алхимики трудились над поисками философского камня. Это место охраняли каббалисты, так как, по их мнению, сатана мог в любой момент совокупиться с Пражским Градом и родить Армиллоса, чудовище с двумя затылками и длинными до ступней руками. Если бы это произошло, то каменные гиганты Градчан спустились бы вниз, перелезли через реку и разгромили бы город.

Среди особ, приближенных к императору, был и английский фокусник Эдгар Келли, которому на родине за публичное шарлатанство отрезали уши. Келли пообещал патрону чудесным образом решить проблему государственной казны. Верящий в псевдонауку император посвятил обманщика в рыцари и подарил роскошный дом на Карловых наместях. Здесь, согласно легенде, алхимик продал душу дьяволу. Сатана унес ее через дыру в потолке, которую, между прочим, до сих пор не заделали. Говорят, что его судьбу разделил некий студент. Он не смог удержаться от соблазна и набил мошну при помощи черной магии. Впоследствии эти сюжеты использовал Гете.

Вообще, в Чехии торговля душами очень популярна. Пражане обязательно расскажут вам, как один священник с Вышеграда продал душу, стремясь получить все земные блага. Перед смертью он стал искать способ разорвать соглашение и с помощью Святого Петра нашел. Петр посоветовал священнику дать дьяволу невыполнимое поручение: например, пока идет месса, перенести в Прагу колонну римского храма. Несколько раз злосчастная колонна выскальзывала из лап дьявола и падала вниз. Одним словом, черт долетел до Праги, когда месса уже закончилась. Обманутый бес в ярости швырнул колонну прямо в костел Петра и Павла. Каменная глыба раскололась на три части и сегодня занимает почетное место на вышеградском холме.

Густав Майринк, писатель-каббалист, глядя с Пороховой башни на надгробные плиты кровель, как-то заметил: Врятли есть еще на свете город, к которому так охотно поворачиваются спиной при отъезде и так неудержимо стремятся назад, едва покинув .